Когда его губы нежно провели вдоль кромки корсета, обжигая своим горячим дыханием, Лиззи решила, что теряет сознание от удовольствия. Ее рука вплелась в волосы Каледона, а сама девушка приоткрыла губы, с коих сорвался тихий полный соблазна стон. Тут же, ее губы накрылись его губами, возобновляя прерванный ранее горячий поцелуй. Элизабет почувствовала, что пальцы кузена умело занялись крючками на корсете. Сердце забилось быстрее от мысли, что он увидит ее обнаженной. Никто ранее не мог ласкать или лицезреть ее тело. Мысли, что именно Кэл покоряет ее первым, будоражила и сильно волновала. Не прошло и несколько секунд, как Лиззи почувствовала некую свободу в груди. Его взгляд скользил по освобожденному из плена тугого корсета телу, и Элизабет, проследив за его восторженной реакцией, коварно улыбнулась. Ей свое тело нравилось, а то, что оно понравилось и ему, было просто безумно приятно. А от прикосновений к ее груди, которые последовали вслед за созерцанием, девушка прогнулась в спине, молча прося его только об одном - не останавливаться. Руки Элизабет уже давно забыли о ее существовании и признавали только его. Свободной рукой она коснулась его шеи, и двинулась пальчиками ниже… По груди, не забывая уделить ей внимание, а затем ниже… По поясу, вдоль бедра и плавный поворот. Ладонь скользнула к бедру, но случайно задела напряженную плоть, что можно было почувствовать даже через одежду. Вновь страх, наряду с желанием яркой вспышкой взорвался в груди. Рука замешкалась лишь секунду и скользнула вдоль внутренней части бедра. Губы продолжали сливаться в страстном поцелуе, а желание внизу живота все разгоралось и разгоралось. Лиззи казалось, что она стала вулканом, который столетиями ждал своего извержения. Она подавалась вперед на ласки брата, из груди слышался утробный стон, который так и не мог найти выхода, ведь губы были заняты глубокими поцелуями. А ее собственные руки уже без стеснения ласкали его там, куда бы любая другая приличная девушка постыдилась опустить глаза, но одежда была барьером для более возбуждающих ощущений. Девушка провела теплыми пальчиками по его коже вдоль пояса брюк, слегка отодвигая их вниз. А затем ее ловкие руки начали делать плодотворные попытки расстегнуть их и избавить его, наконец, от преград к поистине невероятному удовольствию.

Она не хотела думать, о том, что будет завтра. Сейчас есть только сегодня. И есть только он. В один из долгих и страстных поцелуев, Кэл слегка отстранился от Элизабет, от чего ей пришлось прекратить свои ласки. А вот сам мужчина продолжал сводить ее с ума своей ладонью, что скользила от самой шеи вниз к животу. Девушка не стала противиться, а лишь сильней вжалась спиной в диван. Глаза она прикрыла и полностью отдалась своим ощущениям. Каждой клеточкой своего тела она чувствовала его руки, которые обжигали, словно в них была сила огня… И вместе с пламенем через ее кожу проникало нечто такое волшебное и магическое, что заставляло ее сходить с ума от удовольствия. Раньше Элиза не знала, что можно умереть от чувств, свихнуться от одного прикосновения, перестать дышать от наслаждения… И, все это с ней творил ее старший брат, он буквально отправлял ее в рай, к звездам, в небеса…Элизабет даже не знала с чем можно сравнить то, что она сейчас чувствовала, да и это не объяснить словами, это просто нужно испытать. Это напоминало полет… захватывающий и быстрый… Тяжело вздохнув и облизнув пересохшие губы, девушка обняла его за шею и притянула к себе, впиваясь в него жарким поцелуем, который мог открыто рассказать все, что она только что пережила. Гостиничный диванчик стал им явно маловат, сковывал движения. В этом, безусловно, была своя особенная прелесть, но хотелось простора, больше свободы! Тогда, Каледон, словно прочитав ее мысли, поднял ее на руки, и они переместились в спальню, где упали на большую кровать. Из одежды на ней оставались только чулки, которые, в прочем, никаким образом не мешали. Темные волосы девушки рассыпались по белой шелковой простыне, она прижималась своей грудью к его груди, буквально повторяя очертания его тела своим. Она совершенно обезумела, когда почувствовала, как твердое мужское начало уже без стеснения упирается в нее где-то в районе низа живота. Одна ее рука блуждала по его спине, слегка зажимая кожу ногтями, а другая притянула его голову к своей шее. Теперь она ощущала всем телом, как он навалился на нее. Это тяжесть была одновременно пугающей, и невероятно возбуждающей. Движение ее от этого стали более скованы, но она поймала себя на мысли, что ей нравится подчиняться ему. Хотелось, что бы он заключил ее в свои объятия и не отпускал, даже если она будет умолять об этом, хотелось, что бы вошел в нее, не жалея ее. Пусть это будет даже немного грубо, но внутри нее бурлила животная необузданная страсть. Лиззи больше не хотела никаких подготовительных ласк и поцелуев, только ощутить это новое чувство, впустить его в себя и слиться с ним в одно целое.
- Я больше не могу, я хочу тебя! – нетерпеливо простонала она, жадно ловя губами воздух.

Его бедра были зажаты между коленями девушки. Лиззи в изнеможении облизала губы, постанывая от предвкушения. Да, больно… Пусть будет больно… Девушка закатила глаза от удовольствия и сама подалась вперед на его первое движение внутри нее. По началу ощущения были более чем приятными, однако от напряжения и ожидания, Элизабет вся сжалась. Она почувствовала, Кэл остановился на полпути, упираясь в некую преграду. Толчок… и преграда была сломлена. Лиззи зажмурила глаза и закусила губу от резкой боли. Ее пальцы с силой вцепились в его плечи, а на губах, наряду с болью, появилась еле заметная удовлетворенная усмешка от того, что она, наконец - то, может ощущать его внутри себя. Она прижалась губами к его плечу, что бы приглушить крик, сорвавшийся с ее губ.
Морально, она была готова к этой боли, а физически не совсем, хоть ее и нельзя было назвать самой сильной из тех, которую она когда - либо переживала. Боль перемешалась с удовольствием, но постепенно наслаждение побеждало, полностью вытесняя боль. Уже очень скоро Лиззи совершенно о ней забыла, утопая в чувственной неге услады. Теперь всё было не важно, они наконец-то воссоединились, сплелись вместе, стали одним целым… И, словно соединившись физически, Элизабет и Кэл снова соединились душевно. Те ласки, что были раннее, приносили ей удовольствие, но по сравнению с тем, что она начинала испытывать сейчас, это было ничто. Лиззи растворялась в нем без остатка, она сладостно постанывала, пытаясь передать в своих стонах те невероятные ощущения, что он заставлял ее испытывать. Ее глаза были закрыты, она прижималась к его жаркому телу, обнимала так крепко и страстно, что казалось, она не может жить без него. Страсть как болезнь, охватила их тела… Это было навсегда, до конца их дней… Никто из них не забудет этом сладком моменте, и кто знает, может он будет у них не последний?
- Божественно… - шептала она: - Ты великолепен.. Еще… Хочу еще…
Дыхание ее сбилось, тело покрылось легкой испариной, но это все было такой мелочью. Грудь стремительно поднималась и плавно опускалась, а бедра двигались в такт движениям кузена. Губы жадно хватали воздух и отпускали его обратно со стоном блаженства, что вырывался изнутри. Пальцы сплелись вместе, тела прильнули друг к другу, и теперь не оставалось сомнений, что Кэл и Элизабет стали единым целым. Одним целым. Даже, если это будет их единственный раз, то она не будет жалеть об этом. Боже, ей было так хорошо сейчас, что после такого и умереть было не страшно, она задыхалась от охватившего ее желания, от пьянящего удовольствия…
- Кэл… - шептала она снова и снова, словно в бреду: - Пожалуйста… Ах… не останавливайся, хочу быть твоей всегда… Только твоей…

Элизабет приоткрыла глаза и посмотрела на Каледона. Он был прекрасен в пылу страсти. Девушка ласково улыбнулась, прикрывая от наслаждения глаза, и выгнулась от разливающегося тепла внутри себя. Она чувствовала его каждой клеточкой своего тела, он был внутри, и это соединение было настолько прекрасным, что хотелось кричать от счастья. Его более глубокие проникновения вызывали новую и новую волну наслаждения, отчего каждый раз девушка выгибалась в спине и стонала. Ее руки блуждали по его плечам, обнимали сильную спину и скользили соблазнительными прикосновениями чуть ниже крестца. Толчок… и губы Элизабет жадно целуют его уста. Толчок… и его губы целуют ее шею, заставляя сходить с ума. Постепенно движения становились более быстрыми, резкими и даже дикими. Это еще сильнее возбуждало Элизабет, отчего она сама начинала превращаться из нежной девушки в страстную, ненасытную женщину. Она двигалась в такт движениям своего брата, и от каждого толчка, от каждого скольжения его достоинства внутри нее разгорался огонь, пламя, пожар… Он пожирал ее изнутри, превращаясь в волну, что постепенно наступала и приближалась. Стоны сестренки стали громче, а тело начало извиваться от невероятных ощущений, что приносила ей подступающая волна. Лиззи не знала, что это, но понимала, это будет пик! Взрыв всей их страсти и любви… Движения ускорилась до максимума и еще пару толчков, как они оба улетели… Душа, словно, отсоединилась от тела и запорхала бабочкой, где то под потолком. Невероятное, ни с чем ни сравнимое удовольствие накрыло Элизу горячим одеялом. Огненный шар возбуждения превратился во Вселенную и закрутил девушку в бешеной спирали оргазма. Крик восторга вырвался из глубины души, как будто тысячи иголок разорвали ее тело, превращая ее в частицу Мироздания… Вспышка любви, закончившаяся восхитительным взрывом наслаждения. Ничего подобного она никогда не испытывала, это словно разбежаться и прыгнуть со скалы… и ты летишь в темноту, твое тело парит и тебе кажется, что у тебя выросли крылья…
Лиззи чувствовала, как внутри нее рассекается нечто горячее и поняла, что это семя Кэла. Они достигли вершины удовольствия вместе, и это было прекрасно. Девушка приоткрыла глаза и, тяжело дыша, посмотрела на него. Ни мыслей, ни слов еще не было, только этот контакт – глаза в глаза. Дыхание тяжелое и сбивчивое, руки все еще крепко обнимают его, не желая выпускать из объятий. Ей казалось, что если сейчас она отпустит его, то потеряет часть себя, и осознавать это было куда больнее, чем то ощущение, когда прорвалась преграда внутри нее. Лиззи тяжело вздохнула:
- Ты только мой, и больше ничей…

Тая от изнеможения, Элизабет ответила на поцелуй брата… Удивительно, но даже после такой разрядки, прикосновения его губ вызывали сильную бурю эмоций. Тело еще не отошло от, разлившегося по нему наслаждению, поэтому сложно было разобрать, подкатывает это внутри новая волна или это уже новые, неизведанные ощущения… На слова Каледона, девушка томно улыбнулась. Она не проронила ни слова, но глаза ее кричали: «Да, не отдавай меня никому! Я только твоя, хочу быть твоей… всегда…» Ее будущий муж старик, он никогда не сможет дать ей того, что дал ей ее брат – это божественное ощущение сладости, упругое молодое тело, силу, пронизывающую ее насквозь… Когда волна страсти начала спадать, наружу полезли мысли о том, что она сошла с ума, что это ее брат, что так быть не должно, но она уже ничего не могла поделать. В ее глазах догорала звезда страсти, но блеск желания и любви не потухнет никогда. Его губы с жадностью снова впились в ее губы, и она ответила ему той же дикой страстью. Вот она близость. Они не говорят ни слова, но понимают друг друга…. Каледон осторожно вышел из нее, отчего Лиззи почувствовала внутри себя пустоту. Словно ее лишили чего-то ценного… То, что всегда должно было принадлежать ей. Однако часть его всё же осталась внутри… Кэл лег на спину и притянул к себе Элизабет, чье тело еще дрожало от конвульсий удовольствия. Она прильнула к нему, положив ладонь ему на грудь, а голову на плечо. Взгляд ее скользил по мужественному и прекрасному профилю брата. Он много значил для нее, и, будучи рядом с ним, она испытывала невероятное счастье… Ей хотелось рассказать Кэлу, какое наслаждение она испытала и, как высоко она парила сейчас… Но он, наверно, знал это и без ее слов. Прекрасно знал, ведь глаза сестренки не могли врать. А в них сейчас можно было увидеть целую Вселенную, посвященную лишь одному человеку. Она улыбнулась ему и произнесла:
- Не ожидал? Я сама не ожидала… - Все ласки прокрутились в ее сознании еще раз снова. Она качнула головой, словно отгоняя их от себя. Слишком уже сладкими и возбуждающими они были. Наверное, любую другую бы девушку повергло в состоянии шока сама мысль отдаться своему брату, хоть и двоюродному, но Элизабет была так привязана к нему, что теперь уже ей казалось все это таким естественным. Она не знала, что сказать ему. Они были не чужими, она знала его всю свою сознательную жизнь, и никогда бы не подумала, что он станет ее первым любовником.
- Просто я… - сказала она, но не смогла продолжить фразу. Ей было ужасно неловко признаваться ему в чувствах, которых она еще сама сомневалась.
- Ах… забудь… - Она перевернулась на живот и приподнялась на локтях, рассматривая его красивое лицо. Так хотелось снова ощутить вкус его губ, на своих устах. Ее волосы водопадом упали вниз на его плечи, и Лиззи вскинула головой назад, откидывая волосы черной волной назад на ее спину.
- Такое безумие, - улыбаясь, произнесла она: - Разве можно было подумать? – Девушка прикоснулась к его губам своими, готовая повторить все с самого начала. Удивительно, но, только то, что он находился рядом, пробуждало в ней и без того сильные желания. Вот уж наркотик, так наркотик…
- Кэл… - тихо сказала она: - Я с ума схожу, я хочу делать это только с тобой…
Невольно, посмотрев на часы, она увидела, что настало время обеда. Они долго пробыли вместе, а в ее планы не входило, попасть под подозрение.
- Тебя, наверное, уже спохватились… Не нужно, что бы нас обнаружили здесь вместе ненароком…

Когда Каледон поднялся, девушка осмотрела кровать. Словно алый лепесток розы, на белой простыне виднелось пятно крови. Как напоминание о недавнем блаженстве, которое испытали они оба. Лиззи улыбнулась уголком губ. Нужно бы заменить ее, как можно скорее. Она завернулась в одеяло, наблюдая за тем, как ее брат озирается в поисках своей одежды. Так странно было видеть его обнаженным, бродящим по ее комнате. Однако, вместе с тем, в этом было что-то такое родное и домашнее. Лиззи усмехнулась и встала с кровати, обернув одеяло вокруг себя на подобии сарафана без лямок. Она подошла к шкафу и достала оттуда длинный мужской халат:
- Держи, везу для отца. Сходи в душ, а я пока распоряжусь насчет еды. Пообедаем на моей террасе.
Она поднялась на носочки и поцеловала брата в губы. Вообще - то она хотела, что бы это был легкий поцелуй, но он опять оказался полным страсти. Голова предательски закружилась, и Лиззи пришлось найти в себе силы отстраниться от него, что бы снова не разжечься огнем, что уже, видимо, никогда не потухнет в ее груди.
Когда он ушел, Лиззи стащила простыню с кровати и лично забросила в корзину с бельем. Только потом она накинула светло-зеленый халат кимоно, и собрала валяющиеся возле дивана их с Кэлом вещи. Только после этого, она услышала какую-то тихую возню в прихожей. Быстрыми шагами, преодолев расстояние от гостиной до прихожей, Лиззи увидела там Дженнифер, которая сидела на пуфике с ошарашенным взглядом.
- Ты, что, все это время тут просидела? – прошипела Элизабет.
Служанка только кротко кивнула. Лиззи закатила глаза. Дженни, конечно, никому не расскажет о том, что тут произошло, но все равно было неприятно, что кто-то еще был в курсе. Дженифер дала слово, что не расскажет ни одной живой душе. Тогда Лиззи распорядилась ей принести для них обед и та убежала на кухню выполнять приказ. К тому времени, как Кэл появился в гостиной, на террасе уже был накрыт обеденный стол.

Пока Каледон находился в душе, Лиззи тоже переваривала в голове произошедшее. Может быть, это прозвучит для кого-то дико, но она совершенно не чувствовала никакого стыда или смятения. Случилось то, что случилось - Физическое влечение оказалось сильнее разума. Девушка тихо усмехнулась, вспоминая те их неудачные попытки противится нарастающей страсти. Откуда это все пришло? Когда они прощались два года тому назад, у нее не было к нему никакой симпатии, как к мужчине. Вернее, она всегда считала его красивым парнем, но сама мысль рассматривать его, как объект страсти являлась для нее абсурдной и совершенно неприемлемой. Если бы ей кто-то сказал тогда, что они с Каледоном станут любовниками, она бы только рассмеялась в ответ. За эти два года, проведенные вдали от дома, она не один раз замечала, что меняется. На мужчин она теперь смотрела оценивающим взглядом, отмечала, что ее привлекает в них теперь не только толстый кошелек, но и то, как сложены их тела, насколько они пробуждают в ней сокровенные желания. Да, были, довольно приятные типажи, заставляющие ее испытывать волнение, находясь с ними в непосредственной близости. Однако, ни одно из этих волнений не могло сравнится по силе с тем, какое она ощущала теперь рядом с братом. Когда они были вдвоем, каждая клеточка ее тела словно трепетала от исходившего от него магнетизма. Хотелось стать слабой, растаять в его объятьях, одарить его своей любовью, снова и снова доставлять ему неземное удовольствие… Только тут была одна проблема – его женитьба. Девушка понимала, что сейчас, когда они оба осознали, насколько им может быть вместе сладко, вряд ли удастся и в следующий раз побороть .желание. Что ей сможет предложить Кэл? Роль любовницы? Это было настолько мерзко, что даже думать не хотелось. Она не какая-то там дешевка, что бы довольствоваться лишь вторым местом. Как и ее братишка, как и их отцы, Хокли и Вандербильд, она была победительницей по жизни. Ей всегда доставалось самое лучшее, так или иначе. Что ж, похоже, им придется либо подавить свои желания после свадеб, либо никогда не женится, что бы оставаться свободными. Губы Элизабет растянулись в усмешке. Все мысли об их будущих отношениях, она решила оставить до прибытия в Нью-Йорк. Там их ждет множество событий, встречи с родителями, подготовка к свадьбам, само торжество, медовый месяц… Возможно череда событий поглотит их вместе с головой, да так, глубоко, что они и позабудут о своем неожиданном влечении. Ну, а, если нет… Тогда и будут думать, что делать дальше. Сейчас же сестренка решила просто наслаждаться его обществом и не только им…
Лиззи ответила ему ласковой улыбкой, когда мужчина вошел на террасу. Он тут же закурил, но девушка, задержав дыхание, в этот раз не сказала ему ни слова. Ему хорошо, зачем же нарушать эту идиллию? Пока все вокруг не заполнилось дымом, сестренка подошла вплотную к мужчине и соблазнительно провела одной рукой по его груди, второй, по спине:
- Ну, как же я могу прекратить, если ты сам постоянно делаешь это? – она слегка надула губки и потянулась ими к нему, но запах табака остановил ее на полпути.
- Мммм… - с досадой протянула она, и взглянула на Кэла: - Ладно, кури пока, моя очередь идти в душ.
Она вернулась довольно быстро, обед еще не успел остынуть, но терраса проветрилась от дыма. Одарив кузена улыбкой, она опустилась в плетеное кресло, осматривая блюда, которые им принесла Дженифер. После контрастного душа, она ощутила голод, и неудивительно, она же почти ничего не ела с утра, так что в ее рацион сегодня вошли не легкие салатики, а телятина с овощами, причем, порция была совсем не маленькая.
С хитрой улыбкой она взглянула на брата, которому сегодня предстоит дважды стать первым. Ведь впереди у него еще и ночь в объятиях Роуз.
- Завтра буду с нетерпением ждать рассказа, о том, как прошла твоя ночь. Мне же интересно, у кого в итоге оказался больший потенциал.

- Конечно, в подробностях. – Ехидно ответила она, отпивая чай из кружечки, а после непринужденно с легкой усмешкой добавила:
- Если там будет что рассказывать.
Откровенно признаться, ей было даже несколько не по себе от того, что после ее постели, он переместится в кровать к кому - либо еще. Хотя, Роуз и являлась его законной невестой, Элизабет не было до этого никакого дела. На ее чувства к жениху, если они и были, ей было наплевать. Вот уж перед ней - то она точно не будет испытывать никаких угрызений совести. И ее кузен отлично об этом знал. Что было привлекательно в их отношениях, так это то, что им практически не нужны были слова, что бы объяснить друг другу, о чем они думают и что чувствуют. Слишком уж хорошо знали и понимали друг друга даже, сохраняя молчание. Девушка принялась за поглощения своего обеда, осторожно, нарезая телятину небольшими кусочками. Забавно, если кто - либо из их знакомых надумает заглянуть к ней в каюту, то застанут вполне безобидную картину, как брат и сестра обедают в домашней обстановке. Никто бы даже и не посмел подумать, что творилось в каюте, каких - то там полчаса назад. Азартная усмешка тронула ее губы:
- Кстати, - она не могла не предупредить его о служанке: - моя служанка… Дженифер.. ммм, была все это время здесь. – Сестренка отправила в рот очередной кусочек мяса. Интонация ее голова не выражала беспокойства:
- Она, конечно, поклялась молчать, но язык у нее без костей. Иногда может взболтнуть лишнего. Лучше, что бы она не общалась с прислугой из вашей каюты. Пусть приходят с какими-либо поручениями лично ко мне. Представляешь, - усмехнулась она: - Какой скандал будет, если кто-то узнает? И еще мне очень интересно, как я объясню своему мужу, почему уже не девочка?
Лиззи ни в коем случае не жаловалась и не плакалась, она ничего не боялась, потому что знала, что всегда найдет выход даже из самой безвыходной ситуации. Но, подискутировать на эту тему было забавно.

- Ммм… - согласно промычала кузина на отрицательную реакцию брата: - Или можно запереть ее в кладовке, как вчера.
- Но, кто тогда будет зашнуровывать мне корсеты? – хихикнула она в ответ кузену.
Радости, новость про служанку, ему, конечно же, не прибавила, как и самой Элизабет. Однако, ничего поделать уже было нельзя. Не убивать же, в самом деле, эту глупую курицу, которая не посчитала нужным, удалиться из комнаты. Да, и они сами хороши, совсем забыли, что не одни. Так, что виноваты, в первую очередь сами.
- Не волнуйся, я поговорю с ней. Она никому не скажет. Не посмеет… Но, теперь нам самим надо быть осторожнее, в следующий раз… - произнесла она совершенно на автомате, и только потом осеклась и немного смутилась. Следующий раз… Сказала так, как будто они собираются провести еще не одну ночь вместе. В общем - то, она была бы не против, но, возможно, Каледон после ночи с Роуз одумается и поймет, что отношения с сестрой были ошибкой.
- Конечно, нам не нужна огласка. Роуз расторгнет помолку, с тобой, я лишусь жениха миллиардера, отцы заклеймят нас позором и отправят по миру вдвоем. – Улыбнулась она: - Не самая завидная участь.